Трезвость сроком на один год

Среди тех, что обратился к наркологу для получения противорецидивной терапии есть много людей, которые уже пришли к выводу о собственном заболевании и намерены получить настоящую помощь. Результатом они видят абсолютное прекращение употребления навсегда. Хотят действительно что-то изменить в своей жизни.
К сожалению, процент таких пациентов очень мал.

Большинство обращается только для получения временного результата. Как правило, обсуждается срок трезвости на один год.
Почему-то именно год наиболее популярный срок. Очевидно, больные считают, что через это время что-то измениться, если не в них самих, то, по крайне мере, окружающие забудут о том, что было.
Такие больные крайне неразговорчивы на темы, касающиеся алкоголизма, лечения. Так что узнать, почему они выбрали такой срок, не пол-года, не два, не три практически невозможно. Большинство отвечает клишированой фразой: «..там посмотрим», некоторые после этого делают философское замечание: «год еще прожить надо».
Эмоциональный фон беседы не всегда гневный, или угрюмый, наоборот, больные очень часто пытаются превратить все в шутку, глупо улыбаются, подмигивают. Складывается впечатление, что больной хочет «проверить» врача на ложь. Дескать, я-то понимаю, что все это ерунда, а вы, доктор, как? Будете держать роль до конца, или все-таки сломаетесь, и начнете смеяться вместе со мной?
Есть, правда и те, кто действительно считает, что ему необходим год, а там, может и так все само собой «рассосется».
Окружающие, как правило охотно присутствуют на этих беседах, не демонстрируют свою крайнюю занятость или осведомленность. Созависимые очень внимательно слушают то, что говорит доктор, порой придвигая стул настолько близко, что больной вынужден непроизвольно отодвинуться.
Как только созависимые слышат, что доктор предлагает «бросить пить навсегда», «признать себя больным», они буквально вскакивают и пытаются чуть ли не ладонью зарыть доктору рот. Это совсем не то, что они хотели услышать! Они считают, что обращение к врачу — их заслуга. Это они так долго бились с больным, упрекали его, расстраивались, скандалили и теперь, когда они видят хоть какое-то, даже несерьезное намерение, они боятся, что больному не понравятся слова доктора, он откажется, и все рухнет.
Многие коллеги тоже считают, что если больной пришел, он не должен уйти без помощи, пусть даже это все самим больным рассматривается как фарс. Они согласны выполнить роль клоуна, лишь бы что-то было сделано. Во-первых, большинство этих обращений платные, чтобы все было анонимно, чтобы никто ничего не узнал. А, во-вторых, некоторые врачи действительно верят в то, что за год что-то измениться.
Есть даже много статистических данных, в которых приводится анализ ремиссий сроком в один год. Причем этот результат рассматривается как значимый. Хотя это настолько же неверно, как анализировать меткость солдат, перед которыми поставили мишень на расстоянии в один метр. Конечно, «результативность» будет высокой, но это совсем не значит, что все они очень хорошо стреляют.
Так или иначе, но такие больные есть, и их настолько много, что можно довольно точно описать, что с ними происходит в дальнейшем.
Первые несколько месяцев больные чувствуют сильный страх перед употреблением, но этот страх их «заводит». Сознание алкоголика привыкло к страхам, и потому, большинство больных категорически отрицают его, заявляя, что «никакого страха перед выпивкой не было». Так и хочется спросить в ответ: «а вы вообще умете анализировать свои страхи, или, хотя бы, их признавать»?
На этом фоне начинает восстанавливаться работа внутренних органов, и потому больные чувствуют себя значительно лучше, Повышается работоспособность, то, что раньше у больных вызывало крайнюю усталость, теперь делается гораздо легче, и это вызывает одобрение окружающих. Те, кто знает больного, видя, что человек не пьет, хотят его поддержать, и потому, часто хвалят. Это очень нравиться больному, поскольку психика инфантильна, и потребность в том, чтобы «похвалили» сравнима с жизненной необходимостью.
На самом деле, если спросить непосредственного начальника, он может сказать, что больной «работал как все», но для него это было хорошо, потому, что раньше не мог и этого. Многие видят в этом благородство — показать алкоголику, что он может чувствовать себя полноценным человеком. Это логично и верно.
Итак получается, что страх перед выпивкой скрыт сознанием, трансформирован в чувство отвращения, неприятия, ненависти, а самочувствие и отношения на высоте. Эта комбинация создает ощущение «полета»! Многие с радостью вспоминают те, первые месяцы, когда они бросали пить. Когда начали появляться новые ощущения, перестали беспокоить давление, головные боли, то, что они уже считали неизлечимым. Но, главное, появилось уважение к себе. Отношения менялись.
Как ни странно, но это и ведет к гибели. Нужно учитывать, что алкоголик - это человек с особой шкалой измерений. Зависимому человеку всегда и всего будет мало, и никогда не будет доставлять радость то, что есть. Если больной обращается за помощью в реабилитационные программы, работает над собой, ищет свой духовный путь, он это осознает, и потому у него есть защита.
Но, нужно ли говорить о том, что это делают единицы из миллионов тех, кто «подшился на год»?
Как правило, к середине года больные начинают показывать уже не просто отвращение к алкоголю, но и брезгливое отношение к пьяным. Вид употребления у них начинает вызывать гнев, раздражение. Упоминание о его пьянстве выводит этих больных из себя. Сами разговоры об алкоголизме, как о болезни больных очень раздражают. Они считают, что они сами бросили, и что, если доктор что-то и ввел, то наверняка это была «пустышка». Потому, как свою трезвость они получили на основании своей силы воли и ума. Психика устала от страха, а ничего нового там не поселилось.
Зарплата, карьерный рост, отношения перестают давать необходимую им эйфорию, начинает казаться, что «этого мало», «недостаточно высоко оценили» и т.д. Появляются обиды, «праведный гнев».
Многие больные на этом этапе вдруг находят утешение в знакомстве с людьми, которые гораздо моложе их. Те им предоставляют уважение, если не поклонение. Но отношения в семье не всегда разлаживаются явно. Созависимые жены согласны терпеть все, поскольку давно уже считают больных некими домашними животными, которые иногда болеют. Они склонны рассматривать такое поведение, как побочный эффект их терапии. Понятно, что на место врачевателей, спасителей они ставят себя. Тем более, что разочарование молодыми наступает довольно рано, и тогда больные возвращаются в семью, что дает созависимым роскошный повод признать свою мудрость. Они же говорили, что так и будет!
Подобные события случаются гораздо чаще, чем об этом узнают врачи, потому, как это скрывается и больными и созависимыми.
К концу срока сознание настолько устает от страха, от ненависти, от поиска новых ощущений, что начинает появляться своеобразная чувственная усталость. Больные ничего не хотят, ничто не радует. Новые покупки, развлечения не дают ощущения праздника. Восприятие мира становится «старческим», больные циничны, предвидят, что им «это не понравится», «ничего хорошего из этого не выйдет», «все это уже было», «ничего нового».
Созависимые видят эту ситуацию, и неглубоко анализируя - сравнивая срок действия препарата и состояние больного, уже не сомневаются в том, что скоро будет срыв. Это их настолько пугает, что они пытаются что-то предпринять, но что именно делать они не знают, хотя ни за что сами себе в этом не признаются.
Эта паника созависмых входит в клиническую картину срыва. Все дело в том, что больной тоже уже «посчитал время», и теперь ему необходимо алкогольное алиби.
Больные, как правило, категорически отрицают, что собираются начать выпивать. Они помнят, как еще не так давно боролись за спасение нации, произносили гневные слова в адрес пьющих. И потому, необходимо довольное весомое оправдание.
И оно, к сожалению, есть.
Самочувствие больных перестает их устраивать. Если в первые несколько месяцев их радовало то, что они больше не испытывают похмелий, то теперь их начинает расстраивать зубная боль, радикулит или еще какие-то обычные для этого возраста болезни. Они вспоминают, что раньше этого не было, и потому «логично» предполагают, что раньше они этого избегали благодаря алкоголю. Работа их не радует, отношение начальства им кажется не адекватным. Они рассчитывали на большее. И, хотя они и много работают, но за такой короткий срок не всегда могут освободиться вакансии. Почему они должны пользоваться привилегией только на основании того, что не пьют?
Отношения в семье становятся напряженными, поскольку, как говорилось выше, созависимые находятся в состоянии молчаливой паники. Неискренность, невозможность эмоционального выражения, перфекционизм жен алкоголиков в такие времена и здорового могут довести до невроза.
Одним словом, получается, что «никакого другого выхода, как напиться» у больных нет. За это время они накопили денег, получили возможность довольно безболезненно отказаться на какое-то время от работы, семья, жена, друзья непьющие надоели. А ничего нового они не смогли получить, потому, как просто этим не занимались, считая, что духовный рост, психологическая работа, АА — это для тех, у кого «много времени и не хватает ума».
Срыв после окончания срока происходит по-разному. Некоторые демонстративно отсчитывают дни, некоторые начинают осторожно пробовать пиво. Иногда больные даже специально «передерживают срок», начиная употреблять не ровно через год, а через несколько месяцев после окончания. Они этим убеждают себя и всех в том, что ситуация контролируется его волей, и что, на самом деле, терапия была не нужна.
Всем известно, что после нескольких месяцев воздержания состояние печени улучшается, у больных появляется ощущение, что «все прошло», что они могут контролировать дозу, получая легкое опьянение от небольших объемов и не испытывая похмелье. Иногда это даже вводит в заблуждение созависимых, которые рады тому, что эмоциональный фон сразу резко улучшается. Больные перестают быть раздражительными и мелочными. Создается мимолетное чувство, что все стало «как в молодости».
Полагаю нет смысла описывать то, как это все очень скоро переходит в обычный запой, таким, каким его помнят и сами больные и все.
*
Как ни парадоксально, но эти больные охотно идут на повторное лечение, и по нескольку раз. С одной стороны, они глубоко уверены в том, что «никакого лечения нет», с другой настаивают на том, чтобы доктор им что-то ввел. Они уверены в том, что они не алкоголики на основании того, что «год не пили», но полагают, что «все равно мы скоро встретимся». Пытаются даже договорится о скидках, проявляя «заботу» о семейном бюджете.
Созависимые перестают принимать участие в беседах с врачом, либо вообще не приходя, либо во время беседы говорят по телефону, что-то ищут в сумке, смотрят в стену, читают. Процедура превращается в разновидность бытовой необходимости. Что-то вроде похода в парикмахерскую. Если обратиться к созависимому, это вызывает раздражение: «Доктор, не вы первый, я уже ВСЕ знаю!»
Тем не менее, сроки сокращаются, больные начинают употреблять до окончания, дисфорические расстройства прогрессируют. Ситуация описывается окружающими, как «трезвый он невыносим, а пьяный страшен». Круг общения сужается, нарастает деградация.
Больные это, как правило, объясняют это тем, что «раньше врачи были лучше», первый раз все получилось, а теперь уже все не то.
*
Несмотря на это, небольшой процент больных все-таки начинает реабилитационную деятельность, и только тогда начинает понимать, сколько времени потратил зря. К сожаления, длительность состояния настолько велика, что не все смогли это принять. Если человек начал регулярно обращаться за псевдопомощью в 40-50, и около 10 лет «бегал от самого себя»... не всем удалось дожить до таких лет при таком образе жизни.